мгу главное здание что внутри
Высотка глазами ее обитателей: экскурсия по внутренностям ГЗ МГУ
Мы вошли в здание со стороны памятнику Ломоносова, что ближе к метро «Университет». Вход строго по пропускам. Главный корпус встретил холлом, который местные прозвали «шайбой», из-за формы, конечно. Наш проводник рассказал, что по обеим сторонам «шайбы» расположены двери в две главные лекционные аудитории.
Посередине «шайбы» — проход, а по четырем сторонам — маленькие кафе со сладостями и легкой едой. Тут тебе и смуззи, и эклеры с фисташками, и бутерброды с сервелатом.
В просторных холлах — вечное движение, а если хочется передохнуть или собраться всем вместе, то все садятся на лестницы.
Кстати, эти лестницы ведут в красивейший холл. Величественно, правда? Смотришь на портреты и памятники великих ученых, читаешь их известные изречения на стенах и потолке, чувствуешь себя патриотом alma mater и родной страны в целом. А еще сразу хочется заняться наукой. Тут обычно мало народу. Можно отдохнуть в тишине.
Тут же, за углом мы обнаружили первую столовую. Обед — 150 рублей — красота! На самом деле, столовых тут очень много. У каждой — своя локация и меню. Есть даже специальная, диетическая.
Две самых просторных столовых располагаются на цокольных этажах по обеим сторонам от главного входа. Они похожи, как близнецы.
Забавно, что старые плакаты Coca-Cola всегда соседствуют с логотипами Pepsi на холодильниках и столах. И в интерьерах, и в оформлении — ностальгия по советскому времени.
Более всего соблазняют витрины со сладким.
Места в столовых хватит на всех. Многие студенты садятся с конспектами прямо здесь и готовятся к парам.
Карточкой расплатиться не получится, поэтому в коридоре главного холла частенько выстраивается очередь к банкомату. Кормят вкусно — пробовали сами!
Что еще есть на основном втором этаже? Например, островок с принтером, сканером и копиром. Здесь, как и у банкомата, всегда много людей.
Есть тут и магазин с книгами и сувенирами и научно-популярными журналами (например, «Кот Шредингера»), а также стенд с интеллектуальными подарками. Другие виды презентов студентам МГУ дарить не рекомендуется.
Чего тут только нет, на самом деле! Можно жить, учиться и не выходить из здания вообще. Вот, например, почта. А еще есть аптека и цветочный магазин.
Коридоры по обеим сторонам сектора «А» ведут ко входам в общежития, расположенные в боковых секторах высотки. Там режим прохода более строгий.
Но вернемся в середину здания, к холлу с лифтами. Здесь их довольно много, и каждый ведет напрямую к конкретным этажам. В главном секторе «А» размещены геологический факультет (3-8 этажи), механико-математический факультет (12-16 этажи) и географический факультет (17-22 этажи), а также Музей землеведения (24-31 этажи).
Грузовой лифт всегда открыт. Там даже можно присесть и подождать знакомых. В лифте даже повесили картинку с цветами.
Итак, мы сели в лифт и отправились к математикам. На их этаже мы сразу увидели мальчиков, увлеченных обсуждавших предстоящую лекцию.
А в лекционной аудитории в это время было пусто и невероятно красиво: светло, чисто, «деревянно». Доска оказалась полна уравнений.
А вам слабо такое решить?
Помимо лекционных, мы обнаружили на «математическом» этаже и традиционные аудитории.
А вид из окон какой! Из этой, например, можно рассмотреть «Лужники» и комплекс «Москва-сити», особенно в хорошую погоду.
А вот и холл географического факультета. Тут немного больше девочек и меньше уравнений.
«Лекционки» не менее красивые. На этот раз — из темного дерева.
Аудитория имени профессора Николая Николаевича Баранского. Внизу на двери — объявление о курсах бразильской самбы.
Атмосфера домашняя и спокойная. В коридоре можно позаниматься в тишине, а в глубине кадра видно профессорскую с холодильником и микроволновой печью.
Интерьеры, конечно, советские, но на преподавательском столе вместо бумаг и книг — ноутбук.
Поднимаемся выше в музей землеведения, на 24-31 этажи. Здесь часто проводятся экскурсии для подрастающего поколения гениев. Радует, что детям и впрямь здесь интересно. Из чего делают нашатырный спирт? Где какой камень добывают? Порой даже взрослые не так любопытны.
Вот такая морфология минералов.
Тот самый нашатырь крупным планом.
Главное здание МГУ огромно. Кроме аудиторий, общежитий, магазинов и кафе, здесь есть бассейн и актовый зал. Некоторые помещения находятся на минусовых этажах. Кстати, наш проводник — аспирант мехмата — рассказал, что получить комнату в одном из общежитий главного здания для студента МГУ не так уж и сложно. Главное — хорошо учиться и иметь прописку подальше от Москвы.
ОТ ВЕЛИЧИЯ К ЗАПУСТЕНИЮ. ЗАКОУЛКИ МГУ. Часть 1
Главное здание Московского Университета на Воробьевых горах уже больше шестидесяти лет украшает панораму города. Самое высокое здание Европы на протяжении 37 лет, ГЗ МГУ сейчас неотъемлемо связано с историческим обликом Москвы, являясь едва ли не самой знаменитой из семерки столичных сталинских высоток.
И заслуженно! Внешне небоскреб, служащий нуждам науки и образования уже седьмое десятилетие, по-прежнему выглядит величественно и красиво, став, согласно опросам, для москвичей одним из самых узнаваемых символов столицы, наравне с Кремлем и Храмом Христа Спасителя.
Но как выглядит Главное здание изнутри? Каким его видят именитые российские и зарубежные гости? Каким его знают студенты и преподаватели? И как может за внешним величием скрываться запустение и затхлость? Итак, добро пожаловать в альма-матер столичного студенчества!
Начать, я полагаю, следует с начала, а в данном случае – с первого этажа. Надо отдать должное ректорату, показушные места ГЗ всегда ухожены, чтобы заезжие делегации профессоров, депутаты Госдумы и всякие прочие Цукерберги, заходя в Главное здание, видели то, что ожидают увидеть – соответствие внутренних интерьеров внешней красоте сталинского ампира.
Вопреки расхожему мнению, хотя фактически главный вход расположен со стороны смотровой площадки Воробьевых гор, основной поток студентов направляется на учебу и спешит домой с противоположной стороны, выходящей на улицу Академика Хохлова и сквер, в центре которого возвышается памятник основателю университета. Именно с этой стороны расположено бюро пропусков – закуток, где не имеющему студенческого билета или преподавательской корочки человеку надо биться до последнего, чтобы попасть внутрь.
Минуя охранников и холл с тремя гардеробами, а также лестницы на второй этаж к концертному залу Дома Культуры МГУ, гость попадает в ротонду, или, пользуясь слэнгом студентов, «шайбу». Здесь в нишах приютились четыре буфетных ларька, а направо и налево – две огромные аудитории на сотни человек, где обычно проводится внутренний экзамен, или, если официально, ДВИ, дополнительное вступительное испытание. Одного ЕГЭ недостаточно для поступления в лучший вуз страны.
Однако не будем задерживаться в местах общепита и пройдем насквозь ротонду, оставим позади еще один невзрачный холл, единственной достопримечательностью которого можно считать православную часовню (а в Европе вы где-нибудь видели, чтобы церковь притаилась прямо на первом этаже университета? Вот, что значит воспитывать духовность! Куем скрепы смолоду), выйдем в лифтовый холл. Здесь по двум сторонам на второй этаж ведут мраморные лестницы.
И сам второй этаж, который также всегда на виду у важных гостей и объективов телекамер, красив и ухожен. Через этот холл по особенным случаям, вроде вручения студенческих билетов первокусникам или получения дипломов выпускниками, можно попасть в актовый зал. Увы, в обыкновенные дни сюда поднимаются только пообедать в «Профессорской столовой», вход куда, несмотря на название, открыт и для студентов. Кстати, три люстры, предназначенные для освещения, зажигают тоже только по особым случаям, потому все здесь и погружено в таинственный полумрак.
Разумеется, Главное здание – это огромный лабиринт, состоящий из тысяч и тысяч помещений, доступ во многие из которых отрыт только для преподавательского состава, сотрудников ректората или работников технических служб. Но и из общедоступных мест студенты обычно хорошо знают только родные факультеты, которых в секторе «А», где юные дарования стремятся к знаниям, три: геологический с третьего по восьмой этажи, механико-математический – с одиннадцатого по шестнадцатый, и географический – с семнадцатого по двадцать второй. Ректорат занимает девятый и десятый, а музей землеведения раскинулся с двадцать четвертого и до тридцать первого. А потому автор, как географ, приглашает сегодня только на «свои» этажи. Но сперва сделаем небольшой фокус и взглянем на одно из самых недоступных простым смертным мест ГЗ – ротонду 31-го этажа.
Хотя официально это часть музея землеведения, попасть сюда можно лишь в «приемные дни» – вторник и четверг, и только с экскурсиями. Поднявшись на двадцать восьмой этаж, если вам повезло, вы проходите к секретному лифту, поднимающемуся к шпилю (дверь к нему, кстати, запирается на магнитный ключ). Ротонда выглядит фантастически, а потому именно здесь обычно проводятся разнообразные заседания верхушки университета, и сюда же водят важных гостей из правительства или из-за рубежа.
Над ротондой на высоте 16-ти метров возвышается балкон 32-го этажа, уставленный книжными стеллажами, а с высоты 22-х метров вниз смотрит звезда, сделанная, хвастается экскурсовод, из того же таинственного рубинового стекла с добавлением золота, что и красавицы, украшающие башни Кремля. Увы, продолжает она, от перепада температур стекло часто трескается и откалывается, и куски его в качестве сувениров дарят важным гостям.
Однако вернемся к нашей экскурсии. Итак, вы в лифтовом холле первого этажа. Отсюда наверх ведут 24 лифта. Восемь из них поднимаются не выше геологического факультета. Еще восемь обсуживают мехмат, четыре – географический, и три – музей землеведения. Последний – грузовой, и по волшебному повороту ключа едет на любой этаж с первого и до двадцать восьмого. Такое разделение сперва может показаться странным, но лишь до той поры, пока вы не окажитесь в этом самом лифтовом холле в местный «час пик» – без десяти девять утра. На одном курсе бакалавриата учится в среднем 150 человек; четыре курса на три факультета – это уже 1800 человек, плюс магистры, плюс преподаватели. Конечно, далеко не всем надо к первой паре, но все же и лифты выдерживают только до 16-ти пассажиров. Так что вполне логично, что вам нужно выбрать определенный лифт, чтобы добраться до нужного этажа.
Итак, мы едем на географический факультет и идем по стопам важных гостей, например, международной делегации профессоров, приглашенной на некую конференцию. В таком случае нам следует подняться на 18-й этаж и, пройдя к западной его части, войти в двери знаменитой аудитории 1807 имени Д. А. Анучина.
Если где на геофаке и навели лоск, так это здесь – в конце концов, своя пятая симфония должна быть у каждого исполнителя. Двойная высота потолков, огромные окна, удобная трибуна и стол для заседателей, все парты натерты до блеска, дерево покрыто свежим лаком, вся аппаратура от огромных светильников-факелов до проектора новейшей модели работает. Хотелось сказать как часы, но, и что самое забавное, единственным недостатком этой аудитории являются именно настенные часы – разбитые и навеки остановившиеся на двадцати минутах шестого. Впрочем, эта досадная мелочь, которую легко заменить (и которую не меняют, к слову, уже больше года), не может затенить очарования анучинской аудитории. И делегации, обычно, ей и ограничиваются. Но что же будет, если свернуть с заветного маршрута?
Всего в десяти шагах слева от 1807 располагается куда менее именитая 1806. И именно отсюда лучше всего начать ознакомление с закоулками главного здания.
С первого взгляда аудитория выглядит просто блестяще. Разумеется, не такая большая, как 1807 и отделка чуть скромнее, но просто и красиво: деревянные парты советских времен, аккуратно выложенный паркет, современная проекторная аппаратура.
Все становится совсем иначе при простой смене ракурса. Если взглянуть на аудиторию глазами не преподавателя, а студента. И да, в столь варварском отношении к раритетной мебели ушедшей эпохи виноваты студенты – но раз так случилось, не следует ли организовать реставрацию столов? Впрочем, это лишь верхушка айсберга – с этого момента я приглашаю вас отправиться в неизведанные и неприглядные места Главного здания МГУ.
Аудитория 2109 размерами даже превосходит 1807. Но если последняя – лицо геофака, то 2109 – это легенда студенчества.
Огромный амфитеатр на девять рядов, где проходят общепотоковые лекции и, реже, общие заседания преподавательского состава факультета. Как всегда, отличники оккупируют первые ряды, а галерка – раздолье, где шепотом рассказывают истории и сидят в интернете, обходя анонимайзерами блокировки соцсетей местного вай-фая; кто-то спит, вытянувшись на три кресла.
И словно отражение студентов, чем выше поднимаешься вдоль рядов.
. тем непригляднее открывающаяся картина. На девятом ряду из десяти мест три сидения отломаны и, кажется, никто не собирается их чинить. Пол усеян десятилетиями не отскребывавшимися жевательными резинками, создающими уникальный узор наплевательства (в прямом и переносном смысле) на внешний вид аудитории.
Да и парты тоже с каждым рядом от партера к «бельэтажу» становятся все грязнее и неопрятнее. И опять же: виноваты ли в этом студенты? Да. Но отчего университет не прививает уважение к своему месту учебы? А, видя подобную картину, не считает необходимым за свой счет все отремонтировать и покрыть свежей краской? В конце концов, станут ли юные Леонардо оставлять свои шедевры на столах, если к следующему семестру все тихо и бесшумно будет затерто и закрашено? В конце концов, Нью-Йорк на своем примере доказал действенность теории разбитых окон.
Покидаем амфитеатр и тропою каньонов-коридоров и ущелий-лестниц продолжаем путешествие. Надо отдать должное – их всегда содержат в чистоте и опрятности, видимо, опасаясь, что кто-то вроде ректора может внезапно наведаться с визитом. В аудитории-то незваному гостю скорее всего недосуг будет заглядывать. А вот коридоры должны соответствовать имиджу.
Ректор и вправду изредка появляется на этажах географического факультета. Но только по особым случаям, вроде 95-летия одного из сотрудников.
Планировка этажей проста: по бокам коридоров двери аудиторий, и в каждом из четырех угловых секторов этажа располагается по кафедре. Исключение составляют только упомянутый 18-й этаж, вотчина учебной части, деканата и бухгалтерии, 19-й, где картографы заняли два угловых сектора вместо одного, и 21-й, где этаж делят две кафедры с одной стороны и научная библиотека – с другой.
Двадцатый этаж стал домом для физгеографов, геохимиков, метеорологов и биогеографов. И, признаться, угол кафедры биогеографии – самый зеленый на всех этажах. Ее аудитории выделяются цветущими растениями, что хоть немного скрашивает обстановку. Увы, не всегда этого достаточно.
Зайдем, например, в 2023.
Паркет, который не перестилали, кажется, с самого 1953-го года, никто уже даже не пытается удержать на месте – отваливающиеся доски аккуратно складывают в углу. Парты расшатаны, зазубрины на скамьях регулярно рвут колготки девушкам, окно прикрывают словно разодранные котом жалюзи. На стене анахронизмом висит карта еще СССР, а не России. Зато это одна из самых электрофицированных аудиторий – аж шесть розеток тремя парами! (Про недостаток электричества я напишу ниже).
На ее фоне 2016 выглядит прямо-таки ухоженной! Но это обычный выбор между плохим и худшим: не шатаются столы и ровно уложен паркет? Тогда вам никуда не деться от тошнотворно-бежевого цвета стен с неумело замазанными местами перепроложения проводки и дырами на месте розеток, а расстояния от парты до скамей такие, что не развернуться, ни устроиться поудобнее.
Кстати, некоторые аудитории и с первого, и со второго взгляда хороши – их секреты знают только матерые студенты. Как в 2012.
Между прочим, на двадцатом этаже заодно расположены два компьютерных класса. И если 2017 достойна лучших аудиторий Гарварда и Оксфорда, то что касается 2018.
Когда я делал фотографии для репортажа, мои однокурсники в сердцах воскликнули: «Ну а эта аудитория-то тебе чем не угодила? – То есть, кучи хлама, распиханные по углам, это нормально? – спросил я. – Нет, но ведь если их убрать, это будет уже не ГЗ!» То есть захламленность настолько прочно укоренилась в умах студентов, что ее научились воспринимать, как часть аутентичности интерьеров.
Покинем многогранный двадцатый этаж и спустимся ниже, где картографы трудятся над картами. Точнее, уже давно – над картографическими компьютерными программами. Здесь, между компьютерными классами и огромной 1920, где раз в году заседает приемная комиссия, расположена, возможно, худшая аудитория географического факультета.
В 1917 все возможные беды аудиторий ГЗ, кажется, возведены в квадрат. Где-то местами отходит паркет? Вот вам огромные дыры, в которых не то что сломаются шпильки-каблуки, но даже и в кроссовках не решишься бесстрашно пересечь этот ад. Проводка и трубопровод слишком тяжело делать внутри стен – пусть оно будет так, ничего страшного. Что-что? У вас всего четыре розетки на аудиторию? Ха! Здесь всего две и вы найдете их далеко не сразу! Да, простите, вот так все здесь устроено – в качестве компенсации полюбуйтесь на красивые новые синие жалюзи. А все остальное когда-нибудь починим.
Хотя до кого-то дошло, что всего две розетки в дальнем левом углу маловато. Вообще с электричеством в ГЗ проблемы колоссальные: если в недавно отстроенном Шуваловском корпусе, где вольготно учатся политологи, юристы и философы, на аудиторию приходится не меньше десяти розеток, то здесь четыре – это уже шик! Возможно, в далеком 1953-м году, когда здание было сдано в эксплуатацию, этого и было более чем достаточно, то сейчас на дворе уже XXI век. У каждого студента в кармане по телефону, которые имеют тенденцию «садиться», многие привыкли писать лекции не в тетрадях, а в планшетах и ноутбуках. Устройства разряжаются, на розетки в каждой аудитории выстраивается очередь, иногда разгораются нешуточные скандалы, если без спроса отсоединить чье-то устройство, и оно не успеет зарядиться.
Оставим злосчастную аудиторию и, не оглядываясь, спикируем на два этажа вниз, к 17-му, самому темному – потому что из-за планировки вместо четырех окон его коридоры освещают только два.
Кстати об освещенности. Вам кажется, что тут открыто правое окно, да? Ничуть. Дело в том, что 7 декабря минувшего года от сильного сквозняка здесь разбилось сперва внутреннее окно, затем и внешнее. А если вспомнить холод начала декабря. В коридоре достаточно быстро установилась почти отрицательная температура, от сквозняка оглушительно хлопали двери. На следующий день стекло все еще не было вставлено – лишь уборщицы услужливо собрали осколки. В результате, новое стекло было вставлено лишь спустя два дня, 9-го декабря. А теперь присмотритесь еще раз – и справа, и слева окна закрыты. Просто слева они – такие, как на всем факультете. Москва – город с загрязненной атмосферой: выхлопные газы, регулярный смог. Окна Главного здания не отмываются от сажи уже очень и очень давно, может быть, где-то даже и с самого открытия. А в результате даже красивые виды на Москву теряют свой лоск и не вдохновляют на учебу, а лишь приводят в уныние.
Пройдемся немного по этажу и заглянем в первую попавшуюся аудиторию – 1708.
Ничего нового. Старая разномастная мебель, отваливающийся по одной доске паркет; рядом со старыми советскими шкафами стоит новая картотека.
Пожалуй, кто-то мог даже счесть это новейшим направлением в искусстве. Этакий захолустный авангардизм.
Да и окна здесь ничем не лучше.
Пожалуй, уже пора закругляться. Заглянем лишь напоследок в 1720, раз там никого нет.
Да нет, похоже, зря. Все те же замалеванные и закопченные окна, те же страшные парты – здесь народное творчество, правда, зашкурили, но вот заново покрыть лаком явно не судьба. А в ящики столов даже и заглядывать не хочется. Шкаф в углу не заперт. Открываем: понятно, почему не заперт, этот хлам не захочешь стащить.
На этом по учебному сектору экскурсию можно завершить. С удовольствием бы прошелся еще по мехмату и геологическому, тем более что по слухам там запустение еще пуще, но увы, без проводника я там буду, как Льюис и Кларк без Сакагавеи. В продолжении репортажа я прогуляюсь по общежитиям Главного здания. Уж поверьте, впечатления от этого никак не менее яркие!
Хотелось бы добавить: многие решат, что я специально выбрал самые ужасные места Главного здания и позорно выставляю их на показ. Я считаю иначе: несомненно здесь есть множество красивых залов и величественных холлов, но отчего же студенты должны учиться, а преподаватели – вести занятия там, где сама атмосфера провоцирует негатив? Главное здание МГУ – это символ всего российского высшего образования, так и что же удивляться плохим тенденциям в последнем, если его символ сам изнутри подточен халатностью и безразличием?